Один из самых выдающихся стратегических мыслителей периода холодной войны, Збигнев Бжезинский был тем, кого руководители СССР ненавидели особенно. К сожалению, многие россияне сохранили это чувство по сей день. Они не только ошибочно трактуют взгляды, которых придерживался Бжезинский во время холодной войны, но кажется, совершенно не в курсе того, что он писал и говорил с тех пор, как холодная война завершилась, в частности, о роли России в международной системе.
Несколько лет назад, выступая перед российской молодежью на семинаре в США, доктор Бжезинский, улыбаясь представился как «бывший знаменитый враг Советского Союза» и затем продолжил беседу о том, почему стабильность на Евразийском континенте невозможна пока три крупные державы не начнут сотрудничать. Он часто писал, что даже если бы Китай и Соединенные Штаты занимали лидирующее положение в области экономики и безопасности, роль России была бы чрезвычайно важной, «логичной и необходимой для всех». Он подчеркивал, что несмотря на непродолжительный пессимизм, в отношении России в долгосрочной перспективе настроен оптимистично. Во время последнего важного выступления, весной 2017 г. в Колумбийском университете, он вернулся к теме будущего, в котором будет возможно конструктивное сотрудничество с Москвой.
Конвульсивные перемены, влияющие на Ближний Восток и другие регионы, доктор Бжезинский назвал «глобальным политическим пробуждением», которое разрушительно для существующих режимов и укоренившихся элит, но по сути запоздавшее. Он был обеспокоен ростом насильственного экстремизма и радикализации, понимая, что это проблема не только Ближнего Востока, но и других территорий, например, Центральной Азии. Однако, американский призыв «к войне с терроризмом» для него не имел смысла. Он полагал, что это тактика, но не стратегия. Она не проясняет политических целей и, вероятно, способна привести к бесконечной войне, к союзам, не поддерживающим американские интересы, а также к отчуждению огромного числа мусульман, у которых должны быть причины объединиться с нами, а не против нас.
На Ближнем Востоке (и других территориях, включая Россию) любой лидер мог, используя националистические или популистские лозунги привлекать население в поддержку иностранных авантюр, но даже самый влиятельный лидер в силах лишь замедлить, а не изменить направление политического участия образованного и растущего среднего класса. Бжезинский считал такую политику тупиковой, а о российской специфике еще десять лет назад писал: «долгосрочные тенденции просто не соответствуют ностальгическим мечтам кремлевского правителя». От также предостерегал против политики Соединенных Штатов, которую представлял как «неосторожного раздражителя» в российско-американских отношениях, так как знал, что Россия всегда с относилась к ней подозрением.
В последние годы он был озабочен тем, как Соединенные Штаты должны использовать свою мощь, чтобы благоразумно и мудро ответить на новые глобальные вызовы в мире, в котором глобальная гегемония больше невозможна, и предупреждал, что Америка «хоть и имеет преимущества, но не всесильна». Бжезинский считал, что Соединенные Штаты порой совершали колоссальные ошибки и был с самого начала войны в Ираке ее противником, говоря о «деградации морального статуса Америки» в мире. Он не одобрял пытки и политические репрессии как способ достижения американских интересов (войну в Ираке называл «прискорбной войной» и ставил ее в один ряд с войной России в Чечне). Несмотря на то, что многие члены его Демократической партии возражали, Бжезинский поддержал соглашение президента Обамы по ядерной программе Ирана, потому что возможности, которые оно дает, позволяют Ирану вернуться в международное сообщество. Последние статьи Бжезинского были критическими в отношении американской внешней политики, и будь он жив, нет сомнения, что он продолжил бы выступать против применения военной силы в ходе любого кризиса.
Чтение любой книги или статьи Бжезинского – это погружение в сложный мир стратегических дилемм и трудного выбора. Он знал об ужасах войны не по рассказам (гибель людей во время Второй мировой войны – часть его детства). И хорошо понимал, как далеко Соединенные Штаты зашли в конфликте с Советским Союзом во время холодной войны, когда его – в то время советника президента Картера по национальной безопасности – однажды разбудили среди ночи и в течение двух минут он должен был решить, насколько достоверно сообщение о том, что Советский Союз запустил ракеты против США. А еще через четыре минуты – разбудить президента и предложить варианты ответных мер.
Воспринимать Збигнева Бжезинского как сторонника старого миропорядка или как «врага России», значит, не понимать каким он видел мир, и что нужно делать Америке в процессе формирования этого мира. Когда на уже упомянутом семинаре российские участники спросили, существует ли заговор против России, он ответил: «В современном мире невозможно хранить секреты. А если бы мы замышляли что-то против России, об этом писали бы все газеты». Позже, он был обеспокоен растущей угрозой кибер-войны, написав, что США «должны удостовериться, что противник, которого трудно идентифицировать, не сможет добраться до слабых мест в системе защиты. Озадачивает, что Америка, кажется такой уязвимой и настолько неосведомленной в отношении всего, что касается иностранных хакерских атак на ее данные».
События, происходящие сегодня, подтверждают правоту Бжезинского как по поводу уязвимости кибер-систем, так и по поводу влиятельной роли свободной прессы, распространяющей важную информацию.
Лично меня приводит отчасти в замешательство тот факт, что о Збигневе Бжезинском написано мало книг и статей, в отличие от Генри Киссинджера, хотя их всегда сравнивали и иногда считали соперниками. В некоторых кругах принято хвалить «Realpolitik» Киссинджера и принижать тех, кто настаивает на включении в сферу внешней политики таких якобы назойливых понятий, как права человека, гражданское общество, верховенство права, преследования меньшинств и женщин.
Бжезинский такую дихотомию отвергал, тут полезно вспомнить одну из самых знаменитых его книг «Власть и принцип» (мемуары Советника по национальной безопасности), изданную в 1983 году. Бжезинский знал и высоко ценил тот факт, что в 1931-1935 гг. его отец, являясь генеральным консулом Польши в Лейпциге, оформлял паспорта польским и немецким евреям, чтобы они смогли покинуть нацистскую Германию. И очень гордился, что позднее отец получил признательность израильского правительства. В своей жизни доктор Бжезинский неоднократно видел, что в результате крупных компромиссов малые государства остаются беззащитными перед сильными соседями, наблюдал, что меньшинства преследуются правительствами их собственных стран и полагал, что со временем последствия таких компромиссов станут неприемлемыми для американского народа. В последних публичных выступлениях он повторял, что отвергает американскую внешнюю политику, основанную на чувстве мести и запугивании, на непомерном восхвалении или восхищении сильными автократическими правителями, а не на сотрудничестве с демократическими союзниками.
Я знала Збигнева Бжезинского как студентка, как его научный помощник, как коллега, а вместе с моим мужем Чарльзом и как друг. Работа с ним в аспирантуре – лучшая подготовка к вступлению в политическую жизнь. Он научил меня ясно мыслить, верить в то, что я говорю, не заискивать, пытаясь угадать, что он хочет услышать, и выражать главное меньше, чем за десять минут, отведенных на любую встречу с ним. Его похвала была редкой, но от этого более ценной.
Его жизнь – пример того, какой вклад в политическую жизнь могут сделать граждане, а также пример достойнейшего ухода после сокрушительного поражения на выборах. В ней не было места ни личным, ни политическим скандалам. Он верил в совместные действия двух политических партий и в Америку.
Ему не были близки лозунги, фальшивые призывы к патриотизму, слепая вера в здравый смысл национальных лидеров. Величайшим грехом он считал самообман. И на это, по-моему, стоило бы обратить внимание сегодняшним лидерам.
Перевод с английского Юлии Тарковской
Об авторе: Тоби Т. Гати была знакома с Збигневом Бжезинским более сорока лет, начиная с ее аспирантуры в Колумбийском университете, где в течение нескольких лет она являлась его научным помощником. Она также принимала участие в серии семинаров, посвященных вопросам внешней политики, организованных Бжезинским в Институте внешней политики при Школе передовых международных исследований (Университет Джона Хопкинса, Вашингтон, округ Колумбия).
